Елена Шмараева
16.08.2012 10:20
http://www.gazeta.ru/social/blogs/shmaraeva/b_4728117.shtml

В степени абсурдности

«Молча станцевали в храме, позже наложили звук — три года тюрьмы требует прокурор, судья не пускает свидетелей в зал. Убил студента, запугал свидетелей — два года домашнего ареста требует прокурор и смягчает обвинение». За неделю до приговоров по самым громким делам этого лета — Pussy Riot и Расула Мирзаева — демотиваторы с такими подписями стремительно распространились в соцсетях. Общественность выражала возмущение очередным примером бессмысленности отечественной судебной системы, для наглядности снабжая лаконичный текст фотографиями Надежды Толоконниковой — символа несправедливого обвинения — и миксфайтера Мирзаева, символизирующего тоже несправедливое, но уже освобождение.

«Какая непроходимая тупость», — оценила я меткое сравнение, но увидев его растущую популярность, почувствовала необходимость объясниться.

Дела Pussy Riot и Расула Мирзаева настолько не похожи друг на друга, что тут впору заподозрить, что Хамовнический суд и Замоскворецкий на пару недель этого лета оказались не то что в разных городах — на разных планетах. Пока в Хамовниках ведутся богословские споры с цитатами из молитв и подробностями обрядов переосвящения икон и храмов, а очевидца того, что, собственно, в храме происходило, отпихивают от дверей зала заседаний приставы, в Замоскворечье суд изучает все имеющиеся экспертизы, слушает свидетелей, даже если они дают показания не в пользу подсудимого. Тех, кто в пользу – тоже вызывает и слушает. И по тому, что эти свидетели, а также врачи и медицинские документы сообщают, становится понятно: это не тяжкие телесные, повлекшие смерть потерпевшего. Это неосторожное убийство. И – удивительное дело – это понимает и прокурор, отказываясь от тяжкого обвинения по статье 111-ой и заменяя его на нетяжкое по 109-ой.

Тем временем в процессе Pussy Riot прокурор повторяет на бис собственное обвинительное заключение про кощунство, богохульство и подрыв духовных основ государства, сдабривая его напоминанием о страшных моральных потрясениях, которым из-за танцев пяти женщин в цветных балаклавах подверглись охранники, алтарники и свечницы.

И да, действительно, просит для трех женщин по три года реального срока. А в деле Мирзаева, который уже год отсидел, обвинитель считает, что за неосторожное убийство он уже отбыл достаточное наказание за решеткой и для общества не опасен.

Но общество не верит, продолжая мыслить в рамках стереотипа «кавказец, профессиональный боец, а значит, убийца».

Не верит, что невиновность Мирзаева в умышленном тяжком преступлении – это не результат щедрости диаспоры и коррумпированности прокуратуры, а единственный вывод, который можно сделать, услышав то, что прозвучало в суде.

Ведь никто не отрицает, что был удар и что смерть наступила, но не получается связать эти вещи напрямую. Говорят об этом не только свидетели – предположим, что одни Мирзаева выгораживают, а других он запугал. Но о том же говорят и три экспертизы: первая вообще не делает вывода о связи удара и гибели, две других сообщают, что сила удара была недостаточной, чтобы кого-то убить. В третьем заключении есть и цифры: при силе удара левой, которая у Мирзаева составляет 100 килограммов, бьет он на 15 килограммов – как девчонка. Подвыпивший Агафонов падает, ударяется головой о решетку водостока, через три дня умирает в больнице.

Мне понятна истерика родителей Ивана Агафонова, которые потеряли 19-летнего сына и хотят, чтобы в жизни была хоть какая-то справедливость: чтобы это была хотя бы не глупая случайная смерть, а гибель от руки жестокого и дикого убийцы. Но как вышло, что и у общества истерика не проходит, несмотря на то, что каждое предложение из дела Мирзаева было почти дословно процитировано в онлайн-трансляциях из Замоскворецкого суда и десятках заметок в газетах и в интернете, мне непонятно.

Впрочем, пока я возмущалась нелогичностью такого сопоставления дел Мирзаева и Pussy Riot, у них появился шанс все-таки обрести то самое сходство в степени абсурдности.

Как известно, приговор, который мог дать Мирзаеву шанс выйти на свободу – если не прямо сейчас, то через пару месяцев – во вторник не огласили, вернувшись к исследованию доказательств. Возврат дела на стадию судебного следствия со стадии оглашения приговора – форс-мажор и большая редкость. Может быть, судья Андрей Федин просто решил убедиться, что все понял правильно, и послушать эксперта для перестраховки, не каждый же день выносятся в Замоскворецком суде гуманные приговоры. Вряд ли же он просто получил указание переписать приговор под давлением того самого общественного мнения, поверхностного, как тупой демотиватор. А если вдруг так, то тут-то и окажется место Мирзаеву и Толоконниковой на одной иллюстрации – несправедливости и глухоты судебной системы и, к сожалению, той части общества, от имени которой она действует.