Н.АСАДОВА: Вот, на Северном Кавказе много разных республик, там разные лидеры. Вы были во многих этих республиках. Где, на ваш взгляд, наиболее эффективным образом идет эта конкуренция, если она вообще идет?

А.ОСТРОВСКИЙ: Она идет, ну, об этом сейчас я еще скажу. Безусловно, просто по фактам, по цифрам она наиболее успешно идет, эта конкуренция в республике Ингушетия. Но Ингушетия и меньше, и проще. В Дагестане как, еще раз скажу, самой сложной из всех как мне кажется республик Северного Кавказа, государство – фактически это банкрот, потому что государства фактически нет. Вот я был в селе, которое называется Новосаситли, которое фактически живет по законам шариата. Не официально, но фактически оно так живет. Женщины ходят в хиджабах, там нету собак, потому что это запрещено исламом. Там фактически все споры решаются по шариатским…

Н.АСАДОВА: Шариатскими судами?

А.ОСТРОВСКИЙ: Фактически. Ну, имамами. Примирение осуществляется имамами. Там недавно, кстати, убили двух женщин, которые были гадалками, но их считали ведьмами. И, вот, их убили. Но при этом люди, которые живут там, половина села салафитская, половина софистская. Люди поддерживают электричество, там пристроили постройки к школе, поддерживают инфраструктуру, там нету воровства, и в Новосаситли живет один из наиболее сильных, харизматичных лидеров, духовных лидеров салафизма Абдурахим Магомедов, который сам подвергался и арестам, и пыткам, который когда-то имел влияние на Шамиля Басаева, на Хоттаба.

Н.АСАДОВА: А кто финансирует, извините меня, все это? Если вы говорите, что не государство.

А.ОСТРОВСКИЙ: Ну, конкретно кто финансирует строительство школ. Там берут то, что называется, закят, то есть добровольный налог, который богатые люди платят на нужды бедных. Это работает.

Н.АСАДОВА: Я просто, извините, слышала о том, что там огромная безработица, и откуда у этих людей еще деньги, чтобы налог платить?

 А.ОСТРОВСКИЙ: Ну, это другая часть. Но там фантастическая коррупция, там чиновники сами многие… И до сих пор, насколько я понимаю, происходит там процесс, когда боевики шлют… Это мы немножко смешиваем сейчас, но когда боевики на флешках присылают требования к бизнесменам и чиновникам платить фактически этот закят, эту десятину.

Но в ситуации, когда государство не может ничего противопоставить кроме беспредела, насилия и беззакония, когда это беззаконие и беспредел милицейский и спецслужб распространяется не только уже по религиозному принципу ваххабитов, а просто на каждодневную жизнь. То есть случай, когда 14-летнего парня пытали, чтобы он признался в том, что он украл дрель. Случай, когда избивают, реально избивают милиционеры адвокатов, которые приходят защищать. Вот я разговаривал с адвокатом Сапият Магомедовой, девушки 30 с небольшим лет, в которой роста, наверное, метр 55 а веса килограммов 40, и которую вышвырнули на улицу милиционеры, когда она пришла защищать свою подзащитную, и на которую теперь заведено дело, что она напала на 4-х омоновцев.

Ощущение беспредела и несправедливости совершенно фантастическое, на самом деле. Против этого есть… На самом деле, это есть и на большой части остальной части РФ. Другое дело, что в отличие от остальной части России в Дагестане и на Северном Кавказе есть альтернатива, альтернатива называется «исламский закон». И в условиях банкротства, несправедливости, коррупции и так далее, и так далее, и так далее, насилие, когда государство воспринимается не как источник правопорядка и закона, а как источник беспредела и насилия, в этой ситуации, безусловно, фундаменталистские идеи начинают выглядеть невероятно привлекательно для населения, особенно для населения, молодежи, большая часть которой говорит по-арабски, училась в Египте, в Сирии и так далее.

Н.АСАДОВА: Что они реально дают взамен? Ну, условно говоря…

А.ОСТРОВСКИЙ: Что они предлагают.

Н.АСАДОВА: Да, что предлагают и что реально делают. Потому что если мы возьмем Хамас в Палестине, то они реально там людям лекарства выдавали, учебу в школах предлагали, да? Там, конечно, были исламские законы, но учили также детей читать и писать.

А.ОСТРОВСКИЙ: Реально они предлагают справедливость, порядок, то, что все будет работать. Вот это село Новосаситли. Более того, чтобы отделиться… Там стал исчезать скот и так далее. Чтобы отделиться от, так сказать, внешнего беспредела, они отремонтировали на собственные деньги фактически такой небольшой блокпост со шлагбаумом. Через какое-то время приехал «Урал» с автоматчиками и снес это все, там остались руины от этого.

Ничего плохого, они говорят, в том, что будут исламские законы, нет. Более того, очень интересное отношение вообще к джихаду и к насилию. Гораздо более сложное, чем это может показаться с первого взгляда. Главная сверхзадача, как мы сказали, — это установление исламских законов, при этом в идеале мирным путем. Для того чтобы установить исламские законы, безусловно, должен быть независимый, или как они говорят, свободный Дагестан. Отношения с боевиками сложные, хотя ощущение того вообще в Дагестане не только в этом селе, а повсюду, что лес, как они называют его, боевики подошли вплотную, что это все невероятно связано между собой, безусловно есть.

( Читать дальше … )

Полный текст